В хронике моей
Есть последняя глава.
К сожаленью в ней
Обрываются слова.
За последний год
Из рыбацких деревень
Сгинул весь народ
Тот туман, что каждый день...
С моря заходил
Вглубь материка,
Я свидетель был,
Как пустели берега.

Кровь, погони, страсть...
Жить - любой ценою,
Я не смел упасть,
Ты была со мною.

Себе шепну:
«Признайтесь, граф,
В том, что ваш друг
В ту ночь был прав.
Когда вдыхая
Табачный дым
Сказал, что знал
Вас, граф, другим».

По лесной дороге через тёмный лес
Двигался фургон, разрисован был он;
Странные иероглифы и кельтский крест,
Черепа на дверцах с обеих сторон.

Чистил Фред колодец свой
И под мутною водой
В платье девичьем скелет
Обнаружил Фред.
И зачем – то, вот вопрос
В дом к себе его понёс
Утром беды начались;
Ноги отнялись.

За окном всё будто в сказке;
Ночь, сугробы и мороз.
Кот у печки щурит глазки,
Что же Санта нам принёс?

Во мрак погружён
Туманный Альбион
Мертвецкий покой,
Луна над рекой.

Открыл глаза,
Поставил чайник,
Кипит вода,
Не сплю ночами.
Открыл окно,
Аптека, скверик,
Все как обычно,
включил я телик.

Колдунье старой надоел один пьянчуга,
Что у забора её бродит день-деньской.
И чем понравилась ему её лачуга?
На спирт позарился умишко воровской.

В шалостях свой имею почерк,
Да, я бессовестный такой!
Этот прелестнейший цветочек
Сорван был опытной рукой.