ВВЕДЕНИЕ
Весенним днем 1998 года О'Хара позвонил мне и спросил, не заинтересует ли меня предложение написать предисловие к новому изданию "Философии панка". Я тут же согласился, потому что подумал, что это очень по-панковски, и в некотором смысле почетно написать такое предисловие. Я не был уверен, что мое участие сильно увеличит уровень продаж этой книги. И дело не в том, что я играл, в той или иной команде или писал для разных зинов, а в том, что речь шла о панке, который меня волнует и в котором я немного разбираюсь.
К этому времени я был знаком с Крейгом О'Харой много лет и считал его одним из своих лучших друзей на этой одинокой планете. Мы познакомились в конце 80-х, когда мы оба учились в Бостонском университете. В те "не самые славные времена" мы с небольшой группой друзей посещали много (может, слишком много) панк концертов по всему восточному побережью. Назовите клуб, зал VFW [5] или подвал церкви - наверняка окажется, что мы успели там потусовать. В те дни мы видели несколько замечательных групп, например легендарных Bullet Lavolta и Verbal assault, а куча остальных были полной фигней. Музыкальная сцена была смесью панка, хардкора, альтернативы и колледж-рока.
Этот период был так же временем яростного протеста, так как тогда была в разгаре война в Персидском заливе. Для нас, как панков, было важно занять серьезную позицию по отношению к происходящему и не увязнуть в стандартных идеологических аргументах правых и левых. Это также было время бурных обсуждений того, как продвинуть панк за рамки музыкальной арены и "внедрить" его в общество.
В те времена нашей дружбы Крейг шутливо называл себя "единственным панком в кампусе [6]" - ОРОС (Only Punk On Campus) и моментально мог определить, кто панк, а кто нет." Крейг пришел из сцены Центральной Пенсильвании, и этот опыт дал ему уникальную возможность увидеть в истинном свете этих нарочито и излишне раскрашенных и разодетых городских и пригородных панков и колледж-рокеров, которые со всех сторон как бабочки слетались в такие города, как Бостон.
Крейг пришел с другой, крохотной сцены и из другого времени, где звание панка надо было заслужить, его нельзя было купить как нечто крутое в соответствующем магазине, как многие думают сегодня. По правде, панк был противоположностью удобного, так как он требовал усилий, чтобы творить и поддерживать любой вид скудной активности. Что мы имели чаще всего, особенно в начале американского хардкора, как, наверное, многие из вас, читающих эту книгу" хорошо знают, так это сборище чудаков и неудачников, пытавшихся общаться друг с другом, иногда удачно, а иногда нет.
Впервые появившись в панк-сцене в 1983, Крейг видел многие известные американские и европейские группы, выступавшие с турами по Штатам, в период их расцвета. Были ли это DYS, Black Flag, TSOL, Marginal Man, BGK, Government Issue, Seven Seconds или articles of Faith, вы всегда могли встретить Крейга то в пите [7], то работающего на входе, на концерте, который он сам устроил. По пояс голый, страстный и безумный, панк без прикрас - так начинался путь Крейга, идя по которому, он стремился сохранить музыку и идеалы панка. Сохранить их в первозданном виде - это пенсильванская традиция, так же как у аманитов [8].
Я вовлечен в панк и хардкор-сцену (в основном бостонскую и вашингтонскую) уже почти 13 лет, ну а если говорить об альтернативной музыке вообще, то отсчет надо вести с 5-6 класса школы, когда новая волна стала моей первой любовью. Я успел побыть организатором концертов, помогал организовывать туры, работал в коллективе, видел сотни групп, имел и слушал слишком много записей. Панк был очень хорошей школой жизни и, безусловно, стал неотъемлемой частью меня.
За все это время в сцене я встречал, самых разных людей. Много таких, кого интересовала сама музыка, еще больше тех, кого слишком заботила мода, некоторых волновала политика, еще меньше людей интересовались жизнью нашего сообщества, но были среди них и те, кто действительно искренне верил, что панк - это настоящая, жизнеспособная альтернатива тому дерьмовому обществу, в котором мы живем. Крейг - один из тех немногих моих знакомых, кто взял лучшие идеи и воплотил их в повседневной жизни.
За последнее десятилетие панк довольно-таки широко распространился по миру. Многие скажут, что это к лучшему, возможно, еще больше - что к худшему. Некоторые изменения, которые произошли в сцене, никогда бы не произошли с Крейгом или мной, но сегодня воспринимаются как само собой разумеющееся. Возьмем, к примеру, появление вегетарианства и веганства [9] в панк-сообществе. Вегетарианцами были хиппи, а не панки (за исключением Crass). Сегодня вегетарианство - одна из основополагающих идей современного панка в большинстве направлений, таких как: стрэйт-эдж" [10], экологический хиппикор, или в расширяющейся сцене краст-панка. Этого позитивного явления не существовало до середины 80-х, тем более в 70-е. Хотя тогда многие панки следовали диете JFa (Jody Foster's army) [11], т.е. "кока-кола и сникерс".
Другое потрясающее изменение - это возросший интерес к информации, не имеющей прямого отношения к музыке. Теперь панки все больше интересуются политическими событиями и такими личностями как политзаключенный Мумия Абу-Джамаль (Mumia abu-Jamal), их волнуют проблемы классового самосознания. Такие издательства, как АК Press могут продавать книги на концертах, предоставляя панкам возможность не только слушать быструю агрессивную музыку, но и читать. Конечно, нельзя сказать, что в конце 70-х - начале 80-х отсутствовала политическая направленность. Стоит только вспомнить знаменитые концерты "Рок против расизма" и "Рок против Рейгана", чтобы понять, что панк начал оформляться как реальная политическая сила. Однако сегодня музыка стала дверью в мир дальнейшего образования, а не конечным, замкнутым на себе самом результатом.
Недавно мне представилась возможность прочитать курс лекций в Университете Тафте, штат Массачусетс, на тему: "Панк как социальное, политическое и культурное движение". Насколько я знаю, и насколько знают десятки преподавателей, с которыми я говорил, это был первый курс на подобную тему. Причиной, по которой я согласился на эту авантюру, было желание начать, как ученый и как панк, документировать то, как эволюция в музыке создала жизнеспособное социальное и культурное движение.
Создание подобного курса потребовало огромных усилий. Пытаться изложить что-либо в академическом стиле - это сложная задача. Она осложнялась тем, что, с одной стороны, необходимо было избежать излишней идеализации при объяснении сути панка, а с другой стороны, я пытался вдохновить своих студентов новыми идеями и направить их к новым высотам. Я должен был рассеять искаженные представления о панке, в течение долгого времени насаждаемые средствами массовой информации, и представить истинную и ранее скрытую от большинства историю движения - такова была суть курса. Создание курса послужило и мне хорошим уроком, в том смысле, что напомнило, насколько же панк жизнеспособное движение, и что каждый день в движение приходят все новые и новые люди с теми же надеждами, как когда-то и мы, и те, кто был до нас. Конечно, каждый думает, что именно его время в сцене было самым-самым, но это уже другая тема.
Главная проблема при попытке объяснить панк заключается в том, что он не укладывается в готовые схемы и категории. И в этом нет ничего удивительного, потому что у панка есть определенная цель: попробовать разрушить все рамки и ярлыки. Когда у движения подобная цель, любая попытка объяснить его или дать ему определение должна напоминать широкие, свободные мазки кисти. Панк-движение и панк-музыка не могут быть сведены к образу каких-то белых парней с торчащими волосами, одетых в кожаные куртки с тысячью металлических заклепок и слушающих очень громкую музыку. Если бы это было правдой, то подобное ни в малейшей степени не смогло бы меня заинтересовать. Одна из основных причин, по которым я согласился прочесть этот курс - желание развеять искаженное представление о панке у студентов, которые знают чуть-чуть или же вообще не имеют никакого представления о том, что эта сцена реально несет в себе и может предложить. Необходимо преодолеть стереотипы, навязанные родителями, телевидением и другими средствами массовой информации. Возможно, Sex Pistols и важны для панка, но действительно ли они достойны тех сотен и сотен глупых академических и попсовых музыкальных книг, написанных о них? Панк, и как музыкальное направление, и как общественное движение, не закончился вместе с ними, и не возродился в Сиэтле тринадцатью годами позже, в чем некоторые историки музыки убедили большинство. В моем курсе этот момент проходит красной линией. Однако мой курс был посвящен скорее даже не музыке, которая часто пыталась встать на первое место, а заслоненным ею прекрасным идеям панка. Для тех, кто по-прежнему вовлечен в сцену (а под "вовлечен" я понимаю нечто большее, чем посещение концертов и приобретение записей), панк становится чем-то другим и чем-то большим. Он становится сообществом единомышленников и реальным средством, чтобы поделиться своим идеями, измениться самому и изменить мир.
Один из основных текстов, который я использовал для того, чтобы представить основную концептуальную информацию своим студентам, была книга "Философия панка". Частично состоящая из текста, частично - из личных объяснений, эта книга представляет основных персонажей, ветеранов сцены, а так же дает некоторую информацию о том, как менялся и рос мир панка за примерно 30-ти летнюю историю (зависит от того, какую дату вы считаете днем рождения панка).
Затрагивая широкий круг проблем, начиная от феминизма, равных прав для гомосексуалистов и лесбиянок, экологии, насилия и наркотиков, взаимоотношений в обществе, и заканчивая вегетарианством, "Философия панка" охватывает большую часть панка и делит движение на доступные пониманию и анализу разделы. Все они, полные чистой энергии и задора, делают панк таким живым и разрастающимся движением.
Сегодня реальность такова, что ни одна книга или курс не могут даже надеяться полностью охватить все безумные нововведения и порой комичные ответвления, которые принял панк в Штатах, Европе и во всем мире. Каждый раз, когда смотришь вокруг, видишь, как в панк-сцене возникает новое направление. Мы все знаем, что если в комнате собрать сто панков, получим сто разных мнений. И вот эта книга даст вам, читатель, дорожную карту к безумию. После чего вы сами проложите свою дорогу.
Оглядываясь назад и вспоминая, когда эта книга только была задумана, где панк был тогда (до Nirvana) и где он теперь, понимаешь, насколько необходимо нашему сообществу всерьез заняться историей - потому что все быстро меняется. Я верю, что работа, проделанная Крейгом, добавит прекрасный кирпичик в здание истории панк-мира.
За всеми этими записями, книгами, фильмами, концертами и т.п. панк-штуками мы иногда забываем, что наше движение - это вера. Это вера в то, что жизнь имеет значение, и потому - не просри ее, и что если ты ее просираешь по чьей-то вине - сделай с этим что-нибудь. Это и есть то неосязаемое, неясное, что связывает панков, которые никогда не встречались или не разговаривали между собой. Это те убеждения, которые выражены в нашей музыке и культуре. Это то, что по-прежнему заставляется нас участвовать в этом. Будущее движения в наших руках. Если вы любите музыку, идеи или просто мощную энергию панка, то занимайте место и набрасывайтесь на эту прекрасную книгу. Наслаждайтесь!
Марк Байард (Mark Bayard)

ПРЕДИСЛОВИЕ
Это четвертое издание "Философии Панка". Оригинал 1992 года был экземпляром размером 5,5 на 8,5 дюймов [12], отпечатанным в сраном копировальном салоне самообслуживания в Йокамтауне, Пенсильвания. У меня не было других средств, чтобы сделать переплет, поэтому я собственноручно просверлил две дырки и все это скрепил кольцами. Не выдерживая проверки временем, книга часто разваливалась уже после первого прочтения. Второе издание было немного более наглядным с добавлением цветной бумаги и полноцветных фотографий. Оно совпало с моим переездом в Сан-Франциско, где я три года работал в Kinko's. Хотя книга замечательно продавалась за 3-6 долларов, этот способ тиражирования занимал удивительно много времени и выдавал порядочное количество неразборчивого текста. Наконец, после огромного наплыва писем и в связи с желанием посвятить свое время другим проектам я был счастлив заплатить за профессиональное издание и передать заботы по распространению моим новым друзьям из АК Press. Первое издание составили два тиража по 3000 экземпляров, это издание - 5000. Кроме того, была продана тысяча прекрасно отпечатанных экземпляров литовского перевода, вызвав разнообразные отклики. Самым плохим резонансом стал налет литовских властей на типографию с намерением остановить распространение этого "гнусного, бунтарского, подрывного документа". Еще более удивил меня китайский гений, который несколько лет назад нашел время перевести и опубликовать этот текст в Гонконге.
Отклик на эту книгу был просто фантастическим. Спасибо всем людям, которые прислали свои комментарии. Для бесчисленного количества людей, которые в письмах жалобно сокрушались (сокрушаться - панк-традиция, если когда-либо таковые существовали) вроде: "А как же насчет интернета?", "Почему так мало о гей-панках?", "А что насчет хороших скинов?", "А где о панках в секс-индустрии?", "А почему ни слова о панках в Мексике, Японии, Германии?" - мой ответ прост. Напишите свою собственную книгу. Выпустите свою собственную запись [13]. Начните делать свое собственное радио/концерт/фэнзин/коллектив/ группу/инфошоп/ресторан/лейбл/дистро/клуб... и дайте знать миру, о чем вы думаете. Перестаньте жаловаться!
Спасибо: сумасшедшим О'Харам, Марку Байарду, Донни "Панку" и Тиму Йо (покойся с миром!), Кристоферу Нельсону, Джейсону Кренделлу, Шону Салливану, NYC! crew, Character Buider, Tom Brooker band, Citizen Fish, aVaIL, Bender, Indigo Girls, Propagandhi, всем замечательным группами, чьи фотографии здесь напечатаны, Profane Existence, FF5, OX, Pueblo CO, Holly Prochaska, всем, кто купил первое издание, Майклу Мартину, Верни Филлипсу, Рамси, АК Press, всем, кто пытается делать что-то оригинальное, позитивное, шокирующее или чудесное.
Сноски даются следующим образом (по порядку): автор или группа; статья, книга или запись; журнал или звукозаписывающий лейбл; год издания, страница; при повторном употреблении - аббревиатура названия. Если один и тот же источник цитируется дважды подряд, в сноске указано - "Там же". Я думаю, важно не упускать из виду приведенные источники, потому что они часто несут важную информацию о цитате. Библиография помещена в конце книги.
Иногда ни автор, ни номер страницы не указаны. Во многих фэнзинах не пишутся имена авторов и не нумеруются страницы. Я не думаю, что кто-то может обвинить меня в нежелании считать страницы зина, чтобы дать точную ссылку. Часто цитируемые авторы имеют творческие псевдонимы (например, Джелло Биафра или Кевин Секондз) или не пишут свои фамилии. Что касается записей, то обычно к ним прилагаются буклеты с текстами песен и/или другой информацией, откуда и взяты цитаты. Названия групп выделены жирным шрифтом, а названия книг и фэнзинов подчеркнуты. После названия записи стоит "ЕР" (что означает семидюймовую пластинку) или "LP" (двенадцатидюймовую).
Возможно, вам встретится несколько незнакомых терминов, но все они объясняются по мере прочтения книги. Сейчас прошу панков немного потерпеть; помните, что это могут прочитать некоторые из ваших крутых родителей. Очень кратко, "show" [14] - то, как панки называют концерт. Он отличается от обычного концерта какого-либо музыкального жанра, потому что его целью является уничтожение разделения на публику и исполнителя. Поэтому этот термин используется, чтобы различать два разных события. Довольно-таки часто на протяжении всей книги используется слово "сцена". "Сцена" - это панк-сообщество и слово, которое панки используют для описания его. Существуют местные сцены, национальные сцены, мировые сцены. Подразделения панк-движения также используют этот термин для самоописания, например, стрэйт-эдж сцена Я предпочитаю не делить панк-сцену на множество частей, хотя некоторые это делают. Единственное разделение, необходимое для моей цели, - это разделение между панками, стрэйт-эджерами и скинхедами. Это соответствует видимым отличиям в стиле одежды, также как и различиям в поведении и философии. Пока я пишу эти строки зимой 1999 года в Сан-франциско, я мог бы продолжить, описывая добровольно создаваемые подразделения, такие как Riot Grrls [15], nerd punks [16], gutter punks [17], emo punks [18]...
Термин "хардкор", которые придумали американцы в начале 1980-х, я использую просто в качестве синонима слову "панк". Хардкор-музыка, как правило, быстрее панк-музыки 1970-х, но идеи и люди фактически те же самые. Важно заметить, что я буду рассматривать исключительно идеи, а не особые музыкальные стили (которых существует великое множество). Это занятие я оставлю для музыкальных критиков.
Насколько я знаю, это единственная работа такого рода. О движении конца 1970-х было написано множество книг, но все они устарели и представляют собой не очень осмысленное развлечение. Серьезными книгами о панк-движении являются "Хардкор Калифорния" [19] (о зарождении калифорнийской сцены), "Запрещенные в Вашингтоне" [20] (о первых годах вашингтонской сцены) и "Формируя сцену" [21] (о нью-йоркской сцене более позднего периода). За исключением "Хардкор Калифорнии" они полезны как исторические документы из-за обилия фотографий. Не существует книг, которые попытались бы запечатлеть философию постоянно изменяющихся международных сцен. Книга "Угроза примером" [22], где напечатаны философия и мысли 27 влиятельных членов движения, подошла к решению этой задачи наиболее близко. В этой замечательной книге авторы говорят о личном опыте и влияниях, но часто не касаются многих конкретных идей, о которых постарался написать я.
Между главами помещены коллажи, состоящие из графики и отрывков оформления различных зинов и записей. Я призываю читателя рассмотреть их очень внимательно, поскольку это образы тем, которые я обсуждаю. Фотографии сделаны мной и сопровождаются соответствующими подписями. Единственными исключениями являются фотография Indigo Girls и 3-4 фотографии Кэролайн Коллинз, а также парочка фотографий моего брата Джека. Мне следует упомянуть, что я в панк-сцене с 1982 года и убежден, что это очень эффективный и веселый способ узнать о том, что происходит в мире, научиться менять что-то вокруг себя (если это возможно), пытаться практиковать индивидуализм и нонконформизм в формах, которые наиболее способствуют позитивному развитию личности. Панки постоянно изменяются и активно производят информацию, а наличие общих точек зрения по конкретным вопросам подобно жидкой ртути. Я не хочу сказать, что идеи, о которых я пишу здесь, являются единственными (или даже моими собственными), но лишь о том, что они отражают наиболее распространенные позиции в сегодняшней панк-сцене".
И, наконец, я бы хотел подчеркнуть, что эта книга была написана не только для фэнов музыки, но и для читателей, которые интересуются различными направлениями политической и социальной философии. С самого начала движения панк развивался, и его философия становилась более развитой. Я не пытаюсь написать историю, лишь хочу документировать рост и изменение философии, как это представлялось мне 13 апреля 1992 года и продолжает видеться сегодня. В ближайшие годы это, может быть, полностью устареет, но что касается меня самого и десятков тысяч других активных панков в Северной Америке и Европе, то я надеюсь, что наша сцена изменится только к лучшему.

1. ПОЧЕМУ ПАНК:
СОПОСТАВЛЕНИЕ ПАНКА С ДРУГИМИ ТЕЧЕНИЯМИ В ИСКУССТВЕ ПРОШЛОГО; НЕКОТОРЫЕ ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПАНКА.
"В механистическом и обезличенном мире человек приобретает необъяснимое чувство утраты, ощущение того, что жизнь исчерпала себя, что люди словно лишены своего наследия, своих корней, что общество, точно так же как и человеческая природа, раздроблено и изувечено, но, прежде всего, это ощущение, что люди находятся в стороне от того, что могло бы придать смысл их работе, их существованию" [23].
В современном обществе прочно укоренилось чувство отчуждения, настолько сильное и распространенное, что оно во многом стало нормой. Некоторые возводят истоки этого явления к началу индустриальной революции, когда рабочее место стало вторым домом для людей любого возраста. Не нужно быть марксистом или ученым-социологом, чтобы осознать роль массового производства и максимальной производительности в порождении отчуждения. Любой служащий, торговец или кладовщик скажет об этом. Интересно, что человек сам виновен в возникновении и принятии как должного подобных чувств. Возможно, в конце XX века нам трудно представить себе жизнь без таких переживаний, и мы безропотно Наследуем все те механизмы, которые влекут за собой отчуждение. Мало кто может поспорить с тем, что "западный человек (впрочем, как и восточный) так механизировал, мир вокруг себя, сделал его таким удобным, что сам стал лишним в этом мире" [24].
Люди поступают так, будто у них нет ничего общего друг с другом. Словно все мы пришли в этот мир, чтобы жить для себя так, как будто вокруг никого нет. Многие философы, социологи и теологи пытались доказать нелепость того отчужденного образа жизни, который мы выбрали. Хотя ученые умы часто демонстрировали способность видеть истинное положение вещей, вся их проницательность была доступна лишь для них самих на страницах научных публикаций и в стенах высших учебных заведений. Элитаризм и высокая стоимость пребывания в "башнях из слоновой кости" гарантирует, что число людей, страдающих от угнетения и желающих вникать в то, что изучают с такой горячностью профессора, останется незначительным.
Конечно, некоторые отчужденные социальные группы осознают, что с ними происходит. Это осознание может быть основано как на активном отрицании общества, так и на неприятии этим обществом определенных групп. Эти группы могут либо отказаться от того образа жизни, который ведет к отчуждению, либо, против своей воли, быть отвергнуты мейнстримом. Чернокожие, гомосексуалисты, ВИЧ-инфицированные, представители низших слоев общества, - все эти люди осознают свое место в иерархии современного общества. Важно отметить, что осознание одной социальной группой (или человеком) того, что она является "выпадающей" из общества, не влечет за собой понимания проблем и страданий другой отвергнутой социальной группы, к которой общество относится точно так же. Люди часто заостряют внимание на своих собственных проблемах, оставаясь безучастными к страданиям других.
Некоторые социальные группы-изгои желают быть частью мейнстрима, в то время как другие - нет. Тем не менее, "все подобные социальные группы сталкиваются с определенной степенью изоляции со стороны общества; они находятся внутри общества, одновременно не являясь его частью. В результате они имеют тенденцию к созданию собственных более или менее обособленных субкультур" [25]. Подобные субкультуры имеют в своих рядах людей, которые в гораздо меньшей степени отчуждены от самих себя и зачастую пытаются себя реализовать. Люди, принадлежащие субкультурам, вне зависимости от степени своей угнетенности, часто успешно находят понимание и поддержку среди таких же, как они, то есть то, чего они не могут найти в обществе. Они находят осознание себя и себе подобных, которое было потеряно, забыто или украдено. Это происходит в случае создания "групп поддержки" на основе общего жизненного опыта, веры, пола или расы. Субкультуры часто могут "вдохновлять своих членов на служение высшей цели" [26]. Причем эта высшая цель не всегда несет добро, как, например, в случае с ку-клукс-кланом либо другими субкультурами, проповедующими ненависть, но всегда является важной составной частью любого движения, желающего внести изменения в сложившийся статус-кво.
Субкультура рок'н'ролла была непостоянной и слишком неоднородной, ч! тобы как-то четко определить ее. Маловероятно и излишне идеалистично считать, что рок-музыка, зародившаяся незадолго до Элвиса Пресли и существующая в различных формах и по сей день, имела какую-либо более высокую цель, нежели развлекать. Бунтарская молодежь тянется к року в его изменяющихся формах на протяжении четырех десятков лет, но в целом все это не более чем часть непрерывно растущей индустрии развлечений. В начале рок'н'ролл очень неясно высказывался по поводу расовых барьеров и неравенства 50-х, и до конца 60-х в рок-музыку так и не было привнесено никакой внятной политической идеи. Это произошло, когда рок продемонстрировал свою мощь, и субкультура стала контркультурой.
Оглядываясь назад, можно сказать, что радикалы 1960-х (речь идет не о хиппи, которые довольствовались тем, что носили цветы и клянчили мелочь на улицах Сан-Франциско) не скрывали своего воодушевления и энтузиазма в отношении рок-музыки и той довольно крепкой связи, которая существовала между их политикой и рок'н'роллом. Начиная с "Черных пантер", влюбленных в Боба Дилана в Окленде (Калифорния), и заканчивая "белой пантерой" Джоном Синклером и его братьями из МС5, призывавшими к вооруженному восстанию в Мичигане, все они осознавали и ценили силу рок-музыки как музыки, принадлежащей народу. До того, как умереть либо продаться, радикалы 60-х Джерри Рубин и Эбби Хоффман вместе с бесчисленным множеством таких же, как они, направили рок'н'ролл на создание массового антиправительственного движения, состоящего из молодых недовольных жизн